Как Россия провалила декоммунизацию
В отличие от Восточной Европы, в России демократизация не состоялась. После краха советского режима произошла постепенная реинкарнация, восстановление структур политической полиции. Эти два процесса взаимосвязаны. Демократическая трансформация в России не состоялась в значительной степени потому, что структуры госбезопасности, как костяк советского тоталитарного режима и наиболее репрессивный институт советского коммунизма, не были демонтированы, а сотрудники этих структур, причастные к массовым репрессиям и нарушениям прав человека, не понесли ответственности за свои действия при прежнем режиме и сохранили позиции влияния.
Приходится констатировать, что гражданское общество в России, в конце 1980-х — начале 90-х годов так и не вышло за рамки, обозначенные властями в годы перестройки. Власть тогда умело сыграла на опережение. В сентябре 1987 года была создана Комиссия Политбюро по реабилитации, в ее состав вошли председатель КГБ Виктор Чебриков и другие высокопоставленные чекисты. Генерал-лейтенант КГБ Иван Абрамов, с 1983 года возглавлявший идеологическое Пятое управление КГБ, в мае 1989 стал замгенпрокурора СССР, ответственным за реабилитацию.
Из доступных архивных источников следует, что за публичным фасадом кампании по реабилитации руководство КГБ и компартии преследовало другие цели. Во-первых, приоритетом было не допустить выход обсуждения советских репрессий за хронологические рамки сталинского периода. Чебриков заявлял, что о реабилитации диссидентов, которые были освобождены в 1987-88, не может быть речи. Во-вторых, тайная полиция с тревогой следила за тем, чтобы в публичной сфере не возникал вопрос о привлечении к ответственности следователей НКВД и других лиц, причастных к массовым репрессиям, не говоря уже о преступлениях более позднего периода. В-третьих, пресекались любые попытки поднять вопрос об открытии архивов госбезопасности. Наконец, партийные органы и КГБ чрезвычайно заботились о пресечении любой независимой инициативы по выявлению преступников и поиску мест массовых захоронений жертв сталинского террора.
За редким исключением гражданское общество приняло навязанные барьеры и сосредоточилось в основном на мемориализации жертв исключительно сталинского террора, боролось за полное открытие архивов, но отказалось от уголовного преследования причастных к преступлениям. При создании общества «Мемориал», в ходе учредительной конференции в январе 1989 была принята резолюция, которая хотя и призывала провести общественный суд над Сталиным, но провозглашала полный отказ от уголовного преследования оставшихся в живых виновных в репрессиях советского периода. «В интересах гуманности и милосердия» — так была сформулирована эта позиция, и впоследствии она не пересматривалась.
Среди представителей либеральной общественности России, включая бывших диссидентов, превалировало мнение о неуместности и опасности люстрации, и всерьез высказывались опасения о неизбежной, в случае правового расчета с прошлым, «охоты на ведьм». В постсоветский период гражданское общество не вышло за пределы предложенного Ельциным суррогата декоммунизации в виде суда над КПСС, в ходе которого была рассекречена очень ограниченная, выборочная коллекция документов, но архивы так и остались закрытыми.
Евгения Лёзина, политолог, научный сотрудник Центра современной истории в Потсдаме, в 2015-2018 — ведущий научный сотрудник Центра Юрия Левады
